ГЛАВА IV

Вскоре у монастыря появилась еще одна церковь. Она была построена тайным советником князем Александром Скарлатовичем Стурдзой над могилой его сестры, графини Роксандры Эдлинг. Графиня, так много сил и средств отдавшая обители, не дожила до ее открытия. Она скончалась 16 января 1844 г. Незабвенная благодетельница монастыря завещала похоронить себя на берегу моря, на участке близ 8 станции Среднего Фонтана, который был приобретен архиепископом Гавриилом у Чижевича. Скорбящий брат поставил рядом с ее могилой церковь Воскресения Христова в знак упования на христианское бессмертие.

Проектировал церковь архитектор Франческо Моранди, автор ряда административных и культовых зданий в Одессе. В частности, он строил Свято-Николаевскую портовую церковь у основания Потемкинской лестницы. Храм выполнен в западном духе. Вначале он не имел купола и внешне походил на молитвенный дом. Вмещал он 500 человек. Снаружи он был украшен изображениями 12 апостолов, стены были отделаны под мрамор. Иконостас состоял из 11 икон, имел пророческий ряд из 6 образов. К работе над отделкой интерьера Моранди пригласил лучших художников Северной Италии. Так, над горним местом, в углублении алтаря, была помещена огромная икона Воскресения Христова, исполненная на стекле мастером из Милана профессором живописи Бертини.

Храм был освящен самим архиепископом Гавриилом 4 августа 1846 г., в присутствии семейства Стурдза.

Жизни этой необыкновенной семьи, так много сделавшей для монастыря, да и не только монастыря — всего города — стоит посвятить отдельный рассказ. Именно они, пользуясь обширными связями при дворе и в высшем обществе, помогли собрать необходимые пожертвования. Будучи греческого происхождения, они подключили к сему богатейшую греческую общину. Так что рабов Божиих Роксандру и Александра следует по праву назвать ктиторами святыя обители сия. Это были люди, имевшие редкие христианские качества. Они прожили сложную, но честную и добродетельную жизнь, и оставили после себя ценнейшее наследие: многочисленные благотворительные учреждения, храмы, монастыри, библиотеки, духовно-философские сочинения, интереснейшую переписку со знаменитыми людьми, мемуары.

Род Стурдза восходит к XV веку и берет начало от господаря Молдавского Влада Турзо, ставшего владетелем в 1432 г., как видно из грамоты этого рода (6940 года от создания мира, 20 января). 29 февраля 1679 г. принципалом Трансильванской земли Михаилом Анафи был пожалован родовой герб Великому ворнику (министру юстиции) Молдавии Илье Матвеевичу Стурдза с супругою его Софтою Петрицейда. Фамильный герб рода состоял из двух вертикальных разделений: в первом червленом поле золотой крест, украшенный короной и обвитый серебряным змием, во втором — стоящий в лазуревом поле на задних лапах и увенчанный золотой короной лев, держащий в правой лапе меч, обвитый масличной ветвью. Гербовый щит был помещен на горностаевой мантии и увенчан княжеской шапкой. Под щитом, на лазуревой ленте был золотыми буквами начер­тан девиз рода: «С той и другой стороны блистать прекрасно».

Т.е. и во время мира, и подвигами в войне. Призыв к доблести, запечатленный в девизе, вполне был воплощен в жизни потомков князя Влада. Многие из них наследовали его престол, как Скарлат Стурдза, Михаил Стурдза и другие.

Графиня Эдлинг, урожденная Стурдза, вот как описывает в мемуарах свое семейство: «Матушка моя была из роду князей Мурузи, известных по своему влиянию на Оттоман­скую Порту. Дедушка мой, Молдавский господарь, выдал замуж старшую дочь свою за моего отца. Я родилась в Константинополе, и мне было пять лет, когда родители мои решились покинуть страну свою и поселиться в России».[1]

Князья Мурузи были греками (высшие должности в Молдо-Валахии были тогда отданы фанариотам). После Ясского мира 29 декабря 1791 г., предусматривавшего воз­врат Молдавии и Валахии Турции, семья Скарлата Стурдзы, враждебного Порте, была вынуждена эмигрировать в Россию, потеряв, таким образом, почти все свое огромное состояние. Его дети поступили на казенную службу, Роксандра — фрейлиной к супруге .Александра I императрице Елизавете Алексеевне, Александр — секретарем к министру иностранных дел графу Каподистрия. Исключительными своими душевными и умственными качествами оба удостоились признания и государевых милостей, так что царь в 1822 г. жалует Роксандре 10 тысяч десятин земли в Бессарабии, тем самым озолотив это семейство и как бы вернув ему потерянную родину.

Эдлинг пишет в мемуарах также о своем родственнике, сыне эмигрировавшего Ва­лашского господаря князе А.Ипсиланти, предводителе греческой освободительной войны 1821 г. Греческая революция после многих жертв и поражений закончилась освобождени­ем Эллады и созданием в

1829 г. независимого Греческого государства, первым президентом которого стал Иоанн Каподистрия, еще в молодости пытавшийся создать Ионическую республику, перечеркнутую Тильзитским договором Александра I. Когда-то Роксандра была невестой графа Каподистрии, но по политическим мотивам помолвка не состоялась. Тем не менее оба до конца дней сохранили привязанность друг к другу.

В 1813 г. Роксандра, сопровождая императрицу в Германию, познакомилась с графом Альбертом Каэтаном Эдлингом, маршалом Веймарского герцогства, и в 1818 г. вышла за него замуж. Получив Бессарабское поместье в с.Манзырь, семья Эдлингов удалилась туда на покой и занялась хозяйством. В скором времени в голой степи выросли добротные дома, каменная церковь, училище, госпиталь. Хозяйствование велось по самым передовым технологиям, невиданным в этих краях. Были пробурены скважины, разведены стада тонкорунных овец, посажены виноградники. Граф Эдлинг впоследствии стал одним из основателей Общества сельского хозяйства южной России.

Здесь, под Кишиневом, Роксандра имела возможность встречаться с опальным Пуш­киным. Поэт не мог остаться равнодушным к той, о которой Ф.Вигель писал, что это «одна из умнейших и любезнейших женщин, с воображением пламенным. Имела она великую наклонность к мистицизму». Личность сильной духом, мудрой, проницательной графини была такова, что с ней почтительно общались Гете, Жозеф де Местр (с которым она часто переписывалась), Жермена де Сталь, Шарль Сент-Бев, Жуковский и другие отмеченные печатью гения люди. Строгий облик, вдумчивый взгляд бархатно-черных глаз, темные полумонашеские одежды, религиозный аскетизм и глубокий аналитический ум делали ее таинственной и притягательной для окружающих.

Историк Вигель вспоминал: «Наружностью ее плениться было трудно… но лишь только заговорит — и вы очарованы, и даже не тем, что она скажет, а единственно голосом ее, нежным, как прекрасная музыка. И когда эти восхитительные звуки льются, льются, что выражают они? Или глубокое чувство, или высокую мысль, или необыкновенное знание, облеченное во всю женскую грациозность, и притом какая простота! Какое совершен­ное отсутствие гордости и злобы! Превосходство души в ней равнялось превосходству ума».[2]

А.Ф.Шидловский во вступлении к изданию писем гр. Эдлинг писал, что сам царь Александр I «часто находил утешение в беседах с этой женщиной, которая поражала его изяществом и силою своих убеждений».[3] Глубокая вера графини с особой силой отобрази­лась в словах ее письма к Теплякову: «Я чувствую такую неизъяснимую радость, что могу

проводить целые дни, размышляя о таинственных путях, которые Провидение себе изби­рает для спасения страждущего человечества».[4]

Именно в период встреч с Роксандрой Пушкин, испытывавший мучительные религи­озные сомнения, написал своего «Демона», где неожиданной искрой сверкнуло новое для его творчества слово «Провидение»:

Неистощимой клеветою Он Провиденье искушал, Он звал прекрасное мечтою Он вдохновенье презирал. Не верил он любви, свободе, На жизнь насмешливо глядел, И ничего в своей природе Благословить он не хотел!

В этих строках можно увидеть продолжение острого диалога двух пламенных сердец — одного, горящего любовью к Богу, и другого, испепеленного огнем неистовых сомнений. В Пушкинской рукописи вслед за первоначальным наброском «Демона» видны резкие кон­туры профиля Роксандры Эдлинг. В рисунках поэта, обнажавших подсознание души, часто открываются неведомые тайники его сердца. В одном из набросков Пушкин изобра­жает себя в монашеском клобуке и мантии. Напротив торопливая рука начертала безоб­разного беса. Кривой строкой тянется надпись: «Не искуш(с)ай меня без нужды»…. Темные силы, «надрывая сердце» (вспомним стихотворение «Бесы») поэта, вводили его в тяжкие и непростительные искушения. Тем сильнее была его тяга к Божеству, отголосок которого он видел в душе Роксандры.

Аскетизм и созерцательность ее доходили до самоотречения. Графиня вела простой и суровый образ жизни, подобный монашескому. Свеча ее жизни пылала так ярко и горячо, что быстро растаяла, сгорела как метеорит, своей вспышкой озарив темень окружающего мира. Порой кажется, что именно она, несмотря на титул, богатство и славу, была как бы первой монахиней основанного ею монастыря.

Брат ее, Александр Стурдза, также был знаком с Пушкиным, который в письме к другу поэту Вяземскому от 14 октября 1823 г. несколько саркастически отзывался о старомодных патриархальных взглядах верного слуги престола: «Здесь Стурдза монархи­ческий. Я с ним не только приятель, но кой о чем мы мыслим одинаково, не лукавя друг перед другом». Стурдза оставил воспоминания об этих затрагивающих актуальнейшие философско-этические проблемы беседах. Он говорил: «Знаете ли Вы, что в Евангелии… мы обретаем определение истинной свободы? Господь сказал: «Познайте истину, и истина сделает Вас свободными. (Ин. 8, 32). Заключите же из сего Божественного изречения, что где нет внутренней свободы, там нет и внешней. Собеседник мой при этих словах изъявил простодушное удивление и сердечное участие. Кто знает, не начал ли он с тех пор заглядывать почаще в св. Евангелие?».[5] Знал Стурдзу и Тургенев, который также не разделял его взглядов. Он даже вывел его в гротескном виде под именем Роксолана Медиаровича Ксандрыки в романе «Рудин», где назвал его «благопотребным старцем».[6]Преданность монархии и религиозность была не по душе некоторым друзьям этого бес­компромиссного человека.

С Пушкиным Стурдза был знаком с 1818 г. В 1823 г. он принимает приглашение В.А.Жуковского сотрудничать в основанном Пушкиным журнале «Современник», куда присылает статьи исторического содержания. В 1823-1824 гг. Александр Сергеевич и Александр Скарлатович постоянно общаются в доме графини Эдлинг. После гибели поэта на дачу Стурдзы приезжает Жуковский, и они долго говорят об этих одесских встречах, скорбя о своем друге. Автор перевода «Одиссеи» Гомера настолько уважал Стурдзу, что считал его мнение о своем переводе «выше мнений литераторов Германии, Англии, Фран­ции, Италии и даже России».[7]

Спустя 11 лет на этой же даче Стурдза общался с Н.В.Гоголем, возвращавшимся на родину после странствия по Ближнему Востоку и совершившим в Одесском карантине вынужденную остановку.

Мало кто знает, что Стурдза был известным для того времени религиозным писате­лем и философом. Его перу принадлежат известные книги «Вера и ведение, или рассуж­дение о необходимом согласии между Богооткровенной религией и наукой в деле препода­вания в народных школах», «Очерк христианской жизни и смерти», «Письма о должнос­тях священного сана», «Ручная книга православного христианина» и др. В Одессе он возглавлял кружок интеллектуалов, куда входили самые просвещенные умы города, зани­мавшийся сложными вопросами религии, науки, политики. С молодых лет он был близко знаком с обер-прокурором Синода кн. Голицыным, находился в тесном общении с митро­политом Московским Филаретом и архиепископом Херсонским Иннокентием — величайшими богословскими светилами XIX века, чьи сочинения он переводил на французский, немецкий и греческий языки.[8]

Он собрал уникальную библиотеку древних классиков на греческом и латинском язы­ках, состоящую из 3 тыс. томов, включавшую также богословский отдел отцов церкви, которую завещал Ясской и Одесской духовным семинариям.

По своему облику Стурдза напоминал отшельника или блаженного. Худой, с лицом, изборожденным морщинами, вдумчивый и меланхоличный, он таил в себе некую загадоч­ность, усиливавшуюся физическим недостатком лица: один глаз у него имел повреждение. Необыкновенные богословские познания и глубокий мистицизм в чем-то роднили его и его сестру с монашеством.

Что особенно отличало семейство Стурдза, так это великая любовь к нуждающимся. Роксандра вместе со своей подругой и единомышленницей кн. Елизаветой Воронцовой после стихийных бедствий засухи и голода в 1834 г. основывает Женское благотворитель­ное общество, имевшее Благовещенский сиротский дом, отделение сирот-младенцев, при­ют для престарелых и др. учреждения. При Архангело-Михайловском женском монасты­ре, ею же созданном, она помогает устроить училище для. сирот духовного звания и больницу. Благотворительные учреждения возникают и в ее поместье Манзырь.

Александр Стурдза, в честь которого в Одессе впоследствии назвали улицу, основал одну из первых в стране общину милосердия, которая стала называться Стурдзовской богадельней Сердобольных сестер, с храмом во имя иконы «Всех скорбящих Радость». Он придал ей статус образцового медицинского заведения с уставом, близким к монаше­скому, и даже сам составил «Келейную молитву сердобольной сестры ко Господу Иисусу Христу». Богадельня находилась рядом с женским монастырем, бессменным попечителем которого он состоял. Даже свою родовую усыпальницу семья Стурдза учредила на мона­шеском кладбище при Воскресенской церкви на 8 ст. Среднего Фонтана. Дочь Александ­ра Скарлатовича вышла замуж за князя Гагарина, и отныне Гагарины-Стурдза, вплоть до начала XX столетия, попечительствовали над монастырем.

Родовой герб древнего боярского рода Молдавии слился с Гагаринским гербом Ста- родубовских князей. Главным украшением герба и главным достоянием рода остался неиз­менный девиз благороднейшей династии: «С той и другой стороны блистать прекрасно».